Ничьи котята - Страница 86

Ему показалось, что снаружи доносится вой тревожной сирены. Сначала он отмахнулся от ощущения как от совершенно невероятного. В корпусе, где содержатся девианты, такое еще может случиться, но в административном здании? А когда, наконец, сигнал смог пробиться к мозгу сквозь море бушующей ярости, звук внезапно пропал.

Директор нахмурился. Что происходит? Сирена — здесь? Немыслимо. Он подошел к столу и ткнул на пульте клавишу вызова центрального поста охраны.

Ничего не произошло.

Директор нахмурился и нажал клавишу снова. Дисплей не включался, пространство над проекционной пластиной оставалось мертвым и безжизненным, словно кто-то полностью обесточил коммуникатор. Несколько беспорядочно нажатых клавиш показали, что связь перестала работать окончательно и бесповоротно. Отключился даже древний электрический звонок секретарю — два провода, зуммер и кнопка. В чем дело? Тотальный сбой системы коммуникаций? Невероятно! Но если так, то кто-то определенно ответит.

Запись выступления. Телевидение. Невозможность дозвониться. И вот теперь — отказавшее оборудование.

Директор подобрался, словно тигр перед прыжком. Он выдвинул верхний ящик стола, вытащил оттуда тяжелый пистолет и опустил его в карман пиджака. Если у кретинов опять побег, он лично пристрелит сначала беглеца, а потом и тех, кто их охранял. А потом… а потом он поедет в аэропорт, возьмет самолет Института, прилетит в столицу и возьмет за яйца эту сволочь Тоя Карация. Он сделал несколько шагов к двери.

И дверь распахнулась.

По ушам снова ударил звук сирены — на сей раз не приглушенный звукоизоляцией кабинета. В кабинет вошли трое: стерва Эхира и с ней какие-то юнец с девчонкой. Нет, она переходит все границы! Как наглая тварь осмелилась входить к нему без разрешения, да еще и с какими-то…

Его словно ударили под дых. Девчонка. Ненависть в ее глазах могла прожечь каменную стену. Та самая беглянка, маленькое смертоносное чудовище — Карина. А юнец рядом с ней… наверняка молодой ублюдок, что приютил ее. Приемный папаша, значит? Да как такому молокососу вообще разрешили удочерение?

Его опущенная в карман рука судорожно сжалась на рукояти пистолета. Что они здесь делают? Как попали сюда, в административное здание? Почему девка не в боксе лабораторного корпуса?

Дверь захлопнулась, отрезая кабинет от внешних звуков, и в тишине директор отчетливо разобрал щелчки сработавших автоматических запоров.

— Блистательный господин директор Джой Митера? — осведомился юнец. — Если я правильно понимаю, тебе хотелось снова увидеть девианта Карину Серенову, сбежавшую из Института. Твое желание исполнилось. Она здесь.

* * *

Карина не отрываясь смотрела на стоящего в десяти шагах перед ней мужчину. Высокий, представительный, с пробивающейся в волосах благородной сединой, в хорошем сером костюме, поблескивающем золотыми головками булавок-некутайпинов. Она никогда не видела его вблизи — но глаза у него те самые, что она не раз замечала своими не-глазами сквозь серебристое наблюдательное стекло в лабораториях. Только сейчас вместо скуки и равнодушия в них плескались злость и паника.

— Джой Митера, ты обвиняешься в незаконном удержании людей, в применении летальной силы к несовершеннолетним, в незаконном проведении медицинских экспериментов, сопровождающихся бессмысленной жестокостью, в финансовом мошенничестве, а также в других, менее тяжких преступлениях, — голос папы, казалось, чеканил слова из металла. — Ордер на твой арест подписан прокурором округа. Но я думаю, что для начала…

— Для начала вы все сдохнете! — прорычал директор. Он выхватил из кармана пистолет и направил его на Дзинтона. — Я не знаю, кто ты такой, но тебе не поможет даже твоя сучка-убийца. В моем кабинете работают блокираторы, и будь уверен, случайно они не отключатся!

— Случайно не отключатся, — согласился Дзинтон. — А вот намеренно — без проблем. Да они уже давно не работают, как и блокиратор у нее на шее. Ты же вроде специалист, должен видеть, что девочка не проявляет типичных реакций. Карина, этот человек твой. Можешь сделать с ним все, что захочешь. Даже убить.

Палец директора судорожно дернулся на спусковом крючке, но невидимые руки Карины уже замерцали перед ней, плетя незримую завесу. Тяжелая раскаленная пуля завязла в невидимой сети и, глухо стукнув, отлетела и покатилась по ковру. Девочка шла вперед, а пистолет судорожно выплевывал одну пулю за другой — и одна за другой они падали на пол или отлетали в сторону. Когда боек наконец глухо щелкнул в разряженном оружии, она стояла перед директором в двух шагах.

— Ты гад! — сказала она срывающимся голосом. — Тебя убить мало! Ты виноват во всем, во всем!

Слезы текли по ее щекам, и врывающееся в панорамное окно солнце блестело на мокрых дорожках. Ее невидимые руки обхватили и стиснули шею директора, оплелись вокруг его головы. Так просто сделать усилие, простое и легкое мысленное усилие — и безголовый труп рухнет на пол, заливая кровью все вокруг. Так просто — и она уже убивала раньше! Сейчас…

Лицо директора исказилось, когда незримые путы стиснули и дернули вверх его тело. Выронив пистолет, он тихо заскулил, бессмысленно суча в воздухе руками в попытке отмахнуться от невидимых и неосязаемых щупалец. Его красивая прическа растрепалась, очки в тонкой золотой оправе сорвались с носа и нелепо повисли на одной дужке. Сейчас он получит за все!..

«Убивают только слабые и трусы», — прозвучал в голове папин голос. Карина невольно дернула головой, но нет — папа молчал. И молчала тетя Эхира. Я могу сделать с гадом все, что захочу, а я хочу его убить!